22.04.2009 - 10:04
По мнению Международного валютного фонда (МВФ), динамика экономических показателей в глобальном масштабе будет продолжать ухудшаться, причем сильнее, чем предполагалось ранее. В интервью Handelsblatt глава МВФ ДОМИНИК СТРОСС-КАН прогнозирует, что выздоровление мировой экономики начнется лишь в первой половине 2010 года, а также выступает за то, чтобы Германия, Франция и Великобритания ускорили темпы очищения балансов своих банков.
— Г-н Стросс-Кан, в последнее время появились робкие признаки экономического выздоровления. Президент США Барак Обама упомянул даже о «проблесках надежды». Неужели самое плохое у нас уже позади?
— Я бы так не сказал. С одной стороны, налицо продолжение значительного ослабления, к примеру внешнеэкономической деятельности. Но одновременно появляются и некоторые позитивные сигналы. Это два встречных процесса, однако дна кризиса мы еще не достигли. В МВФ мы считаем, что выздоровление начнется лишь в первом полугодии 2010 года.
— Насколько сильно еще упадет мировая конъюнктура?
— На этой неделе мы представим наш прогноз, и он будет хуже, чем предыдущий. До сих пор мы предполагали, что минусовой рост глобальной экономики окажется в пределах 0,5—1,0%. Теперь же мы ожидаем еще более слабых показателей.
— Достаточно ли усилий в борьбе против кризиса предпринимает, например, Германия? В преддверии саммита «двадцатки» именно в США ее подвергали резкой критике за недостаточную помощь экономике. Однако при этом упускалось из виду, какие громадные средства ФРГ направляет в социальную систему. Кто тут прав, по вашему мнению?
— Это неправильная дискуссия. Конечно, можно рассуждать о том, что некоторые страны могли бы сделать больше, однако то, что имело место, было сделано согласно нашим рекомендациям: обеспечить глобальные меры по поддержанию конъюнктуры в объеме 2% от ВВП. Таким образом, каждый внес в это свою лепту. С другой стороны, раздавались и критические голоса, что США мало интересуются регулированием финансовых рынков. В конце же концов единое мнение и по мерам стимулирования конъюнктуры, и по вопросам регулирования было достигнуто.
— Но конъюнктура и регулирование — это только одна сторона…
— Конечно, мы ведь уже в течение нескольких месяцев твердим о необходимости навести порядок по кредитам в балансах банков. И говорим ли мы в связи с этим о ФРГ, других странах Европы или же о США — везде работа по этому направлению движется чересчур медленно. Конечно, хорошо что создаются пакеты по оживлению конъюнктуры, принимаются новые меры регулирования и уничтожаются налоговые оазисы в Карибском бассейне, но основной-то проблемой остаются банковские балансы.
— Видимо, эту проблему труднее обосновать на публике?
— Разумеется, общественности проще объяснить появление долгов, если ты на эти деньги строил мосты и школы, а когда говорят, что надо влезть в долги для того, чтобы помочь банковскому сектору, то есть помочь тем, кто, собственно, и несет ответственность за все нынешние проблемы и трудности, то преподнести это с политической точки зрения, конечно же, труднее. Именно поэтому Германия, Франция, Великобритания — все они недостаточно оперативны в плане очищения банковских балансов.
— На примере США сейчас хорошо видно, какое это сложное дело. От людей хотят, чтобы они просто поверили в правильность действий тех, кто пришел сейчас чистить балансы банков…
— Может быть, верить и нужно, но главное — необходимо действовать. МВФ располагает опытом 120 банковских кризисов. Основной их урок: ты ни за что не добьешься выздоровления экономики, пока не приведешь в порядок балансы банков. Пожалуйста, ты можешь отложить эту работу на потом, но тем самым ты отодвинешь и сроки возобновления экономического роста. Возьмите пример Японии: пока не были решены проблемы с банками, не было и никакого проку от всех вложений в оживление конъюнктуры.
— В экономику сейчас и в ближайшие месяцы закачиваются многие миллиарды. Насколько велики в этой связи инфляционные риски?
— В краткосрочной перспективе риск инфляции равен нулю. Сейчас нам скорее следует опасаться дефляции. И последствия дефляции для экономического роста могут быть ужасными. В то же время было бы неверным утверждать, что в долгосрочной перспективе пакеты мер по оживлению конъюнктуры никоим образом не скажутся на удорожании товаров и услуг. Поэтому нам заранее необходимо иметь стратегию выхода из этой ситуации, то есть план действий на период после подавления кризиса и возвращения в нормальную ситуацию публичного финансирования. Такой план должен стать составной частью каждого пакета мер по поддержке экономики.
— Так что, отбой инфляционной тревоги?
— Я задаю вопрос: где больше риска? Возможность инфляции через два-три года гораздо менее вероятна, чем риск негативного роста сегодня. Это касается и вкладчиков банков. Многие из них потеряли много денег из-за падения курсов акций и цен на недвижимость, а это с инфляцией никак не связано. Так что потерять деньги можно и без инфляции.
— Не способствует ли косвенно МВФ возрастанию опасности инфляции ввиду того, что сам получил от «двадцатки» так много миллиардов долларов? Речь все-таки идет о дополнительных 500 млрд долл. наличностью и еще 250 млрд долл. в форме международной резервной СДР-валюты.
— Эти суммы не являются, на мой взгляд, гигантскими по сравнению с вливаниями минувшего года, которые начали производить ФРС США и ЕЦБ. Я их действия никоим образом не критикую, ведь глобальная экономика этого от них требовала. Но свои возможности должны быть и у третьих стран, возможности использовать СДР, когда свои валютные резервы исчерпаны. Само даже наличие такой опции способно сократить длительность кризиса. И потребность в этом существует.
— Надолго ли хватит МВФ запаса наличности в 750 млрд долл., которыми он теперь располагает?
— Мы не знаем, что будет завтра. Но утроение суммы наличности — это гигантский шаг. Лично я мечтал только о ее удвоении до 500 млрд долл. Конечно, теперь мы располагаем более широкими возможностями и большим доверием. Однако и запросы к нам соответствующие: 50 млрд для Мексики и 20 млрд для Польши уже в пути, наверняка будут еще просьбы и из других государств.
— Эти суммы направлены уже в соответствии с новой гибкой кредитной линией, которую недавно открыл МВФ. В данном случае заемщикам пришлось выполнить гораздо меньше условий, чем это имело место прежде. Неужели мы являемся свидетелями изменения политики МВФ по отношению к предоставлению кредитов?
— Нет, дело обстоит следующим образом: есть страны, которые проводят правильную финансовую политику, однако кризис застал их врасплох. И то, что мы даем им деньги, совсем не означает, что мы распрощались с концепцией кондициональности. Государства же, которые согласованную фискальную политику не проводят, в будущем смогут получать от МВФ займы лишь тогда, когда возьмут на себя обязательство соблюдать определенные правила. Касается это, к примеру, Венгрии, Украины или же Пакистана. Другие страны просто стали жертвами кризиса, собственных ошибок они не совершали. Для них деньги у нас есть.
— И все же не происходит ли именно сейчас неких основополагающих изменений в политике МВФ?
— Тут вы, конечно, правы: свою политику мы изменяем в том смысле, что меняем подход к выдвигаемым нами условиям. В прошлом мы слишком часто концентрировали свое внимание на соблюдении условий, которые, собственно, с проблемой ничего общего не имели. И делали это просто потому, что полагали, что такая-то политика лучше подходит для такой-то страны, даже тогда, когда это напрямую с причиной кризиса никак связано и не было. Иногда мы требовали проведения в стране реформ, что нередко приводило к значительным политическим проблемам. Сейчас же во главу угла мы ставим именно причины.
— До саммита «двадцатки» некоторые надеялись, что МВФ мог бы стать могущественным контролером рынков и своего рода сторожевым псом мировой экономики. Из этого ничего не вышло. Почему?
— Вы правы только отчасти. Я абсолютно не стремился превратить МВФ в глобального контролера. Создавать правила не наша задача. Наша задача состоит в том, чтобы позже, когда эти правила уже существуют, следить за тем, чтобы они вошли в практику национальных законодательств. Однако МВФ в качестве системы раннего предупреждения приближающихся кризисов — да, эту обязанность мы на себя возьмем.
— Известно, что вы тот человек, который не боится сказать правду в глаза даже очень могучему партнеру, например США. В качестве представителя системы раннего предупреждения вам придется делать это гораздо чаще. Как это будет воспринято?
— Действительно, некоторым это не особенно нравится. А от этого ведь зависит эффективность системы раннего предупреждения. Когда над головой чистое голубое небо, а ты говоришь, что вскоре его затянет облаками и начнется шторм, то политики отвечают: о’кей, приходи, когда начнется буря. Политики не любят плохие новости до тех пор, пока не увидят их уже у себя на пороге. Однако если мы серьезно относимся к своей роли системы раннего предупреждения, то именно это нам и придется делать: смело предупреждать о грозящей опасности.
— В связи с кризисом дебаты по поводу права МВФ на существование затихли. Вы снова понадобились в качестве пожарной команды. Можно ли сказать, что кризис случился для МВФ очень вовремя?
— А следующий ваш вопрос будет о том, не сами ли его в своих интересах организовали? (Смеется) Однако если использовать ваше же сравнение с пожарной командой: когда в течение длительного периода времени пожары не случаются, то всегда найдутся люди, которые спросят: а зачем нам вообще еще нужны пожарные? Но зато когда где-то вдруг снова что-то загорится, то они же будут рады, что мы еще на месте.
Источник: РБК
